Метафизика в контексте культуры XX века

В противовес позитивистской программе элиминации метафи­зики из культуры в начале XX в. предпринимаются попытки трансформации содержания и задач метафизики, сведения ее к ми­ровоззрению, осмыслению ценностей культуры и онтологии, выст­раивания различных версий метафизики, в том числе и на основе нравственно-религиозного компонента.

Общепринятой в неотомизме является сегодня экзис­тенциальная интерпретация связи божественного бытия и цар­ства творения, предпринятая еще Жильсоном и Маритеном. Антропоцентрическая переориентация неотомизма, диалог с мировоззренческо-категориальными подходами современных фило­софских направлений (феноменологии, персонализма, экзистен­циальной герменевтики, философской антропологии и др.) явля­ются результатом реализации программы католического “обнов­ления” (“аджорнаменто”), которую санкционировал II Ватиканс­кий собор (1962-1965).

Через призму человеческого существова­ния в рамках этой программы современный католицизм рассмат­ривает и обосновывает положения “вечной философии”. Метафи­зика неотомизма признает фундаментальную ценность “мирс­кой” истории, предназначение “града божьего” (церкви) видит в привнесении высших религиозно-нравственных ценностей и совершенствовании человечества, современной культуры.

Не случайно в построении своей метафизики неотомизм соче­тает традиционные томистские положения с видением человечес­кого бытия в философской антропологии Шелера, Плеснера, Ге­лена, в экзистенциальной герменевтике Хайдеггера и Гадамера, в персонализме Рикёра. Именно эти направления способствовали фундаментальной трансформации традиционной метафизики, ее повороту к экзистенциальным, ценностным измерениям бытия.

Обозначим лишь некоторые идеи, обоснованные в рамках выше­названных направлений, которые способствовали экзистенциально-ценнностной переориентации современной метафизики.

В метафизике М. Шелера, одного из основателей философской антропологии, утверждается метафизика абсолютных ценностей, высшей из которых является Бог как высшая форма любви. Л ич­ ность для него является носителем ценностей, которые постигают­ ся благодаря любви, направленной на личность и представляющей собой переживание ценностей. Акт переживания ценностей, среди которых Шелер выделяет вчувствование, сочувствие, любовь и ненависть, представляет собой не психический, а космический акт, обеспечивающий экзистенциальную сопричастность бытию.

Стремлением преодолеть традиционную метафизику с ее тен­денцией к панлогизму и придать метафизике экзистенциальное измерение отличается и метафизика бытия, или “критическая он­тология” Н. Гартмана, к которой он перешел от метафизики по­знания. В своей книге “Основные черты метафизики познания” (1921) он показывает, что метафизика познания предполагает рас­смотрение субъект-объектных отношений в более широкой, онто­логической перспективе с точки зрения укорененности человека в бытии – отсюда необходимость перехода от метафизики познания к метафизике бытия, и затем – к метафизике нравов и ценностей.

Ценности не могут, с точки зрения Гартмана, познаваться рацио­нально, они открываются лишь в актах любви и ненависти – осо­бых ценностных чувствах, заставляющих человека мгновенно и безотчетно, то есть интуитивно, предпочитать один образ действий другим. Это говорит о существовании ценностей как неких предметностей объективного порядка за пределами субъективно­ го мира человека, которые переживаются им в его эмоционально­ аффективных актах.

Интерес к метафизике, ее возрождение в современной филосо­фии нередко осуществляется посредством обращения к докантовскому ее пониманию как спекулятивной философии, которая выражена в связной, логичной и необходимой системе общих идей и в терминах которой может быть интерпретирован каждый элемент нашего опы­та. Такой подход характерен для британского философа А. Уайтхеда.

Механицизму классической физики с ошибочными представлениями о “простой локализации” объектов и “подменой конкретности” абстракциями абсолютного пространства и времени Уайтхед в своем метафизическом переос­мыслении противопоставляет “организм”, “клеточную теорию акту­альности “, “уникальные события”, “пространственно-временной континуум “, видя в этом задачу метафизики. Уайтхед фиксирует таким образом историчность метафизики.

Историчность метафизики и ее проблем характерна и для по­зиции британского философа и историка Р. Коллингвуда. Для него задачей метафизики является выявление абсолютных предпосы­лок тех вопросов, которые ставятся людьми, в том числе и учены­ми, в процессе исследования природы. Метафизика – это попыт­ка выяснить, что люди определенной эпохи думают об общей при­роде мира.

Коллингвуд выдвинул проект “метафизики без онтоло­гии”, метафизики как исторической науки об абсолютных предпо­сылках научного мышления, которые не полагаются сознательно, а предполагаются неявно, в силу чего об их изменении можно уз­нать только на основе исторического ретроспективного анализа.

Однако Коллингвуд считает, что и до окончательного изменения предпосылок можно предварительно зафиксировать “напряжение” в системе предпосылок, образующих так называемую “динамичес­кую логику цивилизации”. С точки зрения мыслителя, кризис современной западной цивилизации есть результат отказа от ее глав­ной предпосылки – от веры в разум как основы организации всей социальной жизни в теоретическом и в практическом плане.

Сим­птомом же этого отказа является философский иррационализм и его политическое выражение – фашизм. Анализируя теоретичес­кие истоки фашизма, Коллингвуд критикует гегельянский культ государства, забвение развиваемой от античности до Локка идеи политического консенсуса как принципа социального управления. Все эти идеи способствовали переориентации философии на путь осторожного “возрождения метафизики”.

Глубокий анализ метафизики, ее проблем, понятий и задач осу­ществил М. Хайдеггер. Для него метафизика связана с выходом за пределы сущего, он отождествляет метафизику с философией и считает, что она оперирует предельными понятиями, всегда заклю­чающими в себе вопрос о целом и одновременно захватывающими вопросом самого вопрошающего.

Всю свою философию Хайдеггер построил как непрерывный диалог с древнегреческой философией. Он убежден в том, что именно греки наметили и раскрыли все парамет­ры и все основные проблемы философской мысли и того, что ее оп­ределяет – опыт бытия как присутствие настоящего.

Вот почему Хайдеггер решается на анализ смысла самого бытия и тем самым ставит под вопрос всю современную философию,да и всю философс­кую традицию, поскольку ее главной проблемой была проблема субъективности, впрочем, в “Бытии и времени” и сам Хайдеггер ставит проблему субъективности, вопрошая о человеческой жизни, человеческом существование заброшенном в этот чуждый мир. И все же мыслитель ищет сущность вещей не в субъективности, а в бытии, о котором, как он считает, философия давно перестала воп­рошать.

Задача философии состоит не в том, чтобы давать ответы на все вопросы, а чтобы связывать человека посредством диалога со всем сущим, со всеми фундамен­тальными вопросами бытия, диалога, в котором все становится проблемой, диалога, которым являются сами люди, их способ бы­тия и их метод мышления. Такая философия учит вопрошать и по­стоянно находиться вэтом вопрошании. Современная философия, с точки зрения Хайдеггера, является философией метафизической.

Таким образом, в различных типах и вариантах метафизики по- разному выражается фундаментальная структура философствова­ния и философского вопрошания. Основная задача метафизики и состоит в выявлении этой фундаментальной структуры философ­ствования и раскрытии тем самым структуры человеческого бытия.